А. КАРТАШЕВЪ. Практика апелляціоннаго права Константинопольскихъ Патріарховъ

Этот текст опубликован(на греческом) и на оффициальном сайте Вселенского патриархата
https://www.ec-patr.org/docdisplay.php?lang=gr&id=2585&tla=gr

Взято с https://blog.predanie.ru/article/nekotorye-razmyshleniya-o-pravah-vselenskogo-prestola-i-antikonstantinopolskoj-polemike/

А. КАРТАШЕВЪ. Практика апелляціоннаго права Константинопольскихъ Патріарховъ, Варшава, Синодальная Типографія,1936, 19 с.





Содержание

ВВЕДЕНИЕ
Первоначальный период до Халкидонского Собора (451 г.).
Период от Халкидонского Собора до турецкого ига (1453 г.)
От турецкого ига до наших дней
ВВЕДЕНИЕ

Благодаря разделу внешнему и распаду внутреннему прежнего состава Церкви Всероссийской, заметно выступила на сцену традиционная на Востоке первенствующая роль Вселенского Патриарха. Междунациональные антагонизмы православных стран и народов осложнили вопрос об авторитете Константинопольской кафедры привкусом национальных пристрастий и создали известную среди Славянских Церквей тенденцию к сведению церковного первенства Константинополя к возможному минимуму. Между тем, в наши дни встает неотложный вопрос об организации какой-либо формы организованной, координированной деятельности всего Православия и на внешнем междуцерковном поприще, и в разрешении назревших внутри его вопросов. Уйти при этом от использования унаследованной из нашей восточной истории практики какого-то первенства Константинопольского центра совершенно невозможно. Нужно ее изучить, учесть и построить новый modus vivendi наших Церквей в формах соборного контакта, взаимодействия и взаимопомощи. Нужна новая междуправославная конституция, при которой автокефальная самобытность наших Церквей не исключала бы, как теперь, их регулярного, делового взаимообщения.

В этих практических интересах и приводится нами нижеследующая историческая справка об апелляционных преимуществах „Вселенской” кафедры со ссылками на всем доступную литературу на русском языке[1].

Поскольку церковный Восток не подпал под власть Римских Пап, он всё-таки не мог не дать практического, жизненного ответа на нормальную потребность в какой-то централизации всего сложного внешнего организма Церкви. В Константинополе эта централизация поначалу взята была в руки новообращенным императором Константином, а затем и его преемниками. Императорская власть не могла не возвысить рядом стоящего около неё столичного Архиепископа до высоты всеимперского=„Вселенского” примаса. Так создался в восточном каноническом праве статут привилегий („прономий”) Константинопольского Патриарха, несмотря на отсутствие в нем мистики папского догмата и несмотря, с другой стороны, на наличие глубоко живучего на Востоке начала автокефализма, независимости отдельных Поместных Церквей.

В историческом процессе привилегии Константинопольской кафедры имели тенденцию и даже значительный успех в прямом и полном подчинении Константинополю почти всех Поместных Церквей Востока. Это недопущение или поглощение автокефалии Поместных Церквей имело и обратное влияние на развитие и укрепление авторитета „Вселенского” Патриархата. А именно: порождало вражду к его привилегиям и нежелание их поддерживать. Отсюда борьба с первенством Константинопольской кафедры за поместную независимость, отсюда обращение к авторитету Царьграда только в крайней необходимости, как бы нехотя. Этим внутренним противоречием в самой природе первенства Константинополя на церковном востоке и объясняется тот факт, что при всей канонической бесспорности, например, апелляционного права Константинопольского Архиепископа, аналогичного обычному праву Пап на Западе, история сохранила нам сравнительно не так много иллюстраций апелляционного суда Константинополя по отношению к Церквам Автокефальным, от него независимым. Само собою разумеется, апелляционный суд в пределах обширного Константинопольского Патриархата, включавшего в себя много национальных Церквей (Болгарскую, Сербскую, Волошскую, Русскую), являлся делом обыденным и заурядным, как регулярная внутренняя функция каждой Поместной Церкви, и, например, вся история Русской Церкви до 1448 г. есть сплошная иллюстрация практики прямого административно судебного права в ней Цареградского Патриарха. Не об этих регулярных бесчисленных случаях апелляционной практики мы имеем в виду говорить здесь. А только о случаях экстраординарных, характеризующих „Вселенский” авторитет Константинопольской кафедры, когда её суд и управа простирались на Церкви ей неподчиненные, Автокефальные, вольно или невольно обращавшиеся к её авторитету. И этих случаев, говоря безотносительно, в памяти истории сохранилось большое количество, и многое еще не извлечено из архивов.

Берем случаи общеизвестные, научно-установленные, легко находимые в доступной всем русской ученой литературе.

Первоначальный период до Халкидонского Собора (451 г.).

1. В период засилия ариан, при императорах Констанции (337-351) и Валенте (364-378), со всею ясностью обнаружилось церковно-политическое первенство еще недавно не существовавшей кафедры маленькой Византии, теперь столицы, Константинополя. 11-й Вселенский Собор 381 г. 2-м каноном только зафиксировал готовый уже факт первенства чести Константинопольской кафедры после Рима. К императорам со всех концов Востока тянулись клирики с жалобами и ходатайствами. А императоры передавали эти дела на суд столичных Епископов, около которых возникли епископские совещания в форме σύνοδοι ἐνδημοῦσαι. Так возникла прежде всего судебно-апелляционная власть и практика Константинопольского Епископа, а за ней и власть административная шире узких пределов Константинополя, простершаяся на области иных диоцезов, власть „всеимперского-вселенского” свойства. Ближайшим поводом к её осуществлению явилось поручение, данное II Вселенским Собором 381 г. группе „столпов православия” (Амфилохию Иконийскому, Элладию Кесарийскому, Григорию Нисскому и др.) под главенством Нектария Константинопольского — восстанавливать по всему Востоку никейскую веру. И этот кружок Православных Епископов всецело ориентировался на покровителя своего, императора Феодосия Великого, и на друга — Архиепископа Нектария. Тут конкретно обозначилась и сложилась прямая и всесторонняя власть Константинопольского Епископа в соседних диоцезах: Фракийском (со стороны Европы), Понтийском и Асийском (в Малой Азии). Из переписки Св. Григория Богослова мы видим, что, во исполнение поручения Константинопольского Собора 381 г., хлопоча о делах Церкви и в Понтийском и в Каппадокийском диоцезах, он как бы и не замечает тамошних Епископов-возглавителей, а докладывает обо всем в Константинополь Нектарию.

Наконец, в это же время мы видим и пример форменной апелляции к Константинопольской кафедре из пределов Антиохийской sedis apostolicae. К Нектарию апеллируют спорящие из-за кафедры в Бостре Аравийской Епископы Багадий и Агапий. Правда, Нектарий решил вопрос не диктаторски, а воспользовался созванным в 394 г. светской властью Собором в Константинополе (VII Поместный). На нем вопрос был решен при участии и Александрийского Епископа Феофила и самого Антиохийского Флавиана, но под председательством Нектария[2].

2. Через два десятилетия после II Вселенского Собора положение столичного Епископа настолько толкало его к широкой активности вне границ своей собственной Епархии, что чуждый всякого властолюбия Св. Иоанн Златоуст считал себя обязанным смело пользоваться ставшим обычным апелляционным правом своей „Вселенской” кафедры. Правда, это еще возбуждало ярость других честолюбцев, за что и расплатился И. Златоуст неправедным вражеским осуждением, муками ссылки и преждевременной смертью. Но судил и рядил он, как власть имеющий.

В 399 г. Св. Иоанну Златоусту подал жалобу Епископ Валентинопольский Евсевий на своего Экзарха Ефесского Антонина и на шесть других Епископов из Асийского диоцеза с обвинением в симонии и других канонических и уголовных преступлениях. По ходу дела в следующем году Эфесский клир и некоторые Асийские Епископы обратились к Св. Иоанну Златоусту с прямой просьбой приехать к ним лично и навести порядок: „Св. Отец”, — писали апеллянты, — „много лет управляют нами вопреки всяким постановлениям и всякому праву; просим тебя пожаловать сюда, дабы Эфесская Церковь через твое содействие обрела устройство, более достойное Господа”. Иоанн Златоуст в 401 г. прибыл в Эфес и здесь, собрав Собор и выслушав свидетелей, осудил виновных. Вместе с Экзархом Антонином смещено и заменено новыми лицами до 15 Епископий.

3. По пути Св. Иоанн Златоуст сместил в Никомидии (Понтийский диоцез) Экзарха Геронтия, о чем просил его Св. Амвросий Медиоланский, еще покойному Нектарию писавший о неканоничности личности Геронтия.

4. Откликнулся Иоанн Златоуст и на хорошо известную ему иерархическую распрю в Антиохии и содействовал её прекращению. Откликался, как несущий на себе „вселенскую” ответственность за церковные дела, на известия и обращения к нему из Палестины, Финикии, Сирии. Не отказался при известных условиях принять апелляцию и на дела Александрийской кафедры.

5. С апелляцией на самоуправство Александрийского Владыки Феофила явились к Иоанну Златоусту и разгромленные Нитрийские монахи со своими вождями, братьями, по прозванию „Долгими”. Император пожелал, чтобы дело было рассмотрено соборно под председательством Иоанна Златоуста, как Епископа столицы. Это право Константинопольского иерарха испревращено было в суде над Иоанном Златоустом, только уже благодаря сложной интриге всей коалиции его врагов под водительством самолюбивого Феофила[3].

6. Один из ближайших преемников Иоанна Златоуста, Аттик (405-425), энергично продолжал укреплять и расширять свой „вселенский” авторитет, распоряжаясь уже полностью, как в подчиненных ему диоцезах — Понтийском, Асийском и Фракийском. Он первый простер свою церковную власть и на Иллирик (т. е. Дакию, Мэзию, Дарданию, Македонию, Фессалию, Эпир, Ахайю), и на о. Крит, числившиеся еще за римским первосвященником, в то время как Феодосием Великим Иллирик был приписан уже к восточной половине империи.

В споре о законности занятия Коринфской кафедры Епископом Перигеном часть Иллирийских Епископов осталась недовольной судом Папы Бонифация I и апеллировала к Константинопольскому Архиепископу Аттику. Аттик встал на сторону апеллянтов и испросил у императора Феодосия II эдикт, которым подтверждался в принципе суд Константинопольского иерарха по делу Епископа Перигена и. устанавливалось правило, чтобы в сомнительных случаях Епископат Иллирика обращался за советом к предстоятелю Константинополя, „города, который пользуется прерогативами древнего Рима”, и затем решал дело на своем Соборе[4]. Аттику не удалось еще закрепить эту власть над Иллириком. Но это осуществилось позднее, при иконоборцах.

7. Аттик же пересматривал и решил дело фригийских Епископов Агапита и Феодосия[5].

8. Несторий (428-431) споткнулся на догматическом учении, но действовал при поддержке императора в управлении и суде церковном, как председатель всего имперского Епископата (προεδρία τῆς οἰκουμένης πάσης — формула Блаж. Феодорита). Он принял жалобы александрийских клириков на их Владыку Св. Кирилла и этим обострил вражду к нему последнего[6].

9. Прокл Константинопольский (444-446) уже просто подчинил себе диоцезы Фракии, Асии и Понта, а Епископов Эфеса, Кесарии Каппадокийской и Анкиры рукоположил сам. Некоторые Епископы из Иллирика при Прокле вновь сделали попытку уйти от Папы под власть Константинополя. Власть Константинопольского Архиепископа неуклонно ширилась.

К Проклу обратился с апелляцией из Антиохийского округа Епископ Перрский Афанасий. Дело его было разобрано на Константинопольском σύνοδος ἐνδημοῦσα, и решение было сообщено Домну Антиохийскому (444 г.) с просьбой пересмотреть дело Афанасия[7].

10. Когда комит Ириней был возведен, несмотря на двоеженство, Епископатом восточного диоцеза (Антиохийского) на кафедру Тирскую, то для подтверждения этого постановления антиохийцы послали дело на утверждение Прокла Константинопольского и лишь после этого успокоились[8].

11. Преемник Прокла, Флавиан (446-449), на своем σύνοδος ἐνδημοῦσα решал ряд дел Епископов и Митрополитов Малоазийских. Но к Флавиану же Константинопольскому поступила апелляция Эдесских клириков, недовольных решением их собственного экзарха — Домна Антиохийского по вопросу о мнимых ересях известного Ивы, Епископа Эдессы. Разбор дела особой комиссией закончился „решением Архиепископа Флавиана и приказом богоспасаемого императора”, которое потом представлено было Вселенскому Собору в Халкидоне. Даже сам Экзарх Антиохийский Домн обратился к Флавиану Константинопольскому за защитой против несправедливостей Диоскора Александрийского[9].

12. К преемнику Флавиана, Анатолию (449-458), апеллировал из Антиохийского округа Епископ Евстафий Виритский в споре его с Фотием, Епископом Тирским. Собор Анатолия решил дело в пользу Евстафия. Недовольный Фотий апеллировал к Вселенскому Собору в Халкидоне, и там дело решено в обратном смысле[10].

Период от Халкидонского Собора до турецкого ига (1453 г.)

При Анатолии IV Вселенский Халкидонский Собор провел правила: 9, 18 и пресловутое 28-е, коими апелляционное право Константинопольской кафедры утверждено было формально и именно во „всеимперском-вселенском” понимании.

Это „всеимперское” право апелляции, столь неприятное Риму, было логическим завершением системы административно-законодательно-судебного объединения всего церковного управления, к которому стремилась императорская власть в Константинополе. Во главе всего — император. По левую руку его префект претории или викарий его, а по правую столичный Архиепископ, — оба с апелляционно-судебными привилегиями, распространенными на всю империю=вселенную=οἰκουμένη.

После Халкидона привилегированное положение Константинопольского иерарха в Византийской Имперской Церкви не возбуждает никаких сомнений и действует автоматически, укрепляясь попутно все новыми законодательными формулами. Например, в кодексе императора Юстиниана Константинопольская Церковь именуется „главою всех других Церквей”, не без намеренной двусмысленности в отношении к Римской Церкви. За этот период внешние границы собственного Константинопольского Патриархата чрезвычайно расширяются и перерастают объем и значение всех других автокефальных кафедр греческого Востока. Временно в VII в. Константинополю подчиняются православные части Церквей Армянской и Иверийской. Начиная с VII в., но особенно в IX и X вв., миссионерски создаются Константинополем обширные новые Церкви: Сербская, Болгарская, Русская, Волошская. Это целая новая церковная „империя=οἰκουμένη=вселенная”, в то время как кафедры Александрии, Антиохии и Иерусалима хиреют и умаляются под игом Ислама и чуждых завоеваний.

Соответственно этому, с движением времени, и в византийском законодательстве преимущества Константинопольского Патриарха очерчиваются определённее и решительнее. Так Эпанагога императора Василия Македонянина (886 г.) гласит: „Престол Константинопольский, украшающий столицу, признан первым в соборных постановлениях, последуя которым божественные законы повелевают, чтобы возникающие при других кафедрах несогласия доводились до сведения и поступали на суд этого престола. Каждому Патриарху принадлежит забота и попечение о всех Митрополиях и Епископиях, монастырях и церквах, а равно суд и рассмотрение и решение дел; но предстоятелю Константинополя предоставлено и в пределах других кафедр... — рассматривать и исправлять возникающие при других кафедрах несогласия”. Комментаторы канонов — Аристин, Зонара, Вальсамон, Властарь — раскрывают это административно-судебное право Константинопольских Патриархов со всею резкостью. Последний в своей Синтагме (т. VI, 429) пишет: „Предстоятелю Константинополя принадлежало право наблюдать за возникающими и в пределах других престолов несогласиями, исправлять их и произносить окончательный суд — πέρας ἐπιτιθέναι τοῖςκρίσεσιν[11].

Но перейдём к перечню отдельных апелляционных казусов.

13. При Анатолии начинался вековой монофизитский раскол в Египте. Константинопольской кафедре пришлось быть судьей над Александрийской. Православные Александрийские клирики после православного Епископа Протерия обратились к императору с жалобой на захватчика кафедры монофизита Тимофея Элура. Император Лев I передал дело на суд Анатолия с Собором. Собор в 458 г. осудил Тимофея[12].

14. Преемник Анатолия Геннадий продолжал регулировать жизнь Александрийской Церкви, добился новой ссылки Тимофея и выбора в Александрии православного Тимофея Салафакиола[13].

15. Монофизитские смуты в Антиохии побудили теснимого там Архиепископа Мартирия обратиться в Константинополь к Геннадию (458-471). Геннадий ходатайствовал за Мартирия пред императором Львом I, и Мартирий получил императорские полномочия против своего конкурента Петра Гнафевса. Но Петр Гнафевс опирался на тайную протекцию императорского наместника Зинона; тогда Мартирий, чувствуя себя преданным, с негодованием и презрением бросил кафедру в руки интриганов. Но Геннадий настоял, чтобы император Лев всё-таки изгнал Петра Гнафевса и заместил кафедру православным Юлианом[14].

16. Акакия Константинопольского (471-479) Епископы Асийского диоцеза именуют „Святейшим и Благочестивейшим Патриархом Святейшей Церкви царствующего града Константинополя, Нового Рима”. Знаменитый Ле Киен (Oriens Christianus, t. I, р. 62) говорит: „Акакий был первый из всех, который подлинно и в собственном смысле (vere et proprie) установил (constituerit) Константинопольский Патриархат при содействии светской власти императора Зинона”. Благодаря целым векам догматических смут, Константинопольские Епископы становятся действительно Патриархами всей Восточной Церкви, ибо борьба властно решается в столице императорской политикой и соучастием в ней Константинопольских Патриархов.

В годы колебания трона император Зинона, Петр Гнафевс, как ставленник монофизитской партии, вновь захватывал Антиохийскую кафедру, но, с возвращением Зинона на трон, был свергнут Антиохийским Собором и замещен православным Стефаном II. Акакий, по получении известительной грамоты от Стефана, на своем σύνοδος ἐνδημοῦσα в 478 г. утвердил деяние Антиохийского Собора.

Вскоре император Зинон даже отнял у антиохийцев право избрания себе Первоиерарха и приказал Акакию поставить в Антиохию в Константинополе Каландиона.

Акакий не утвердил избранного александрийцами Иоанна Талайю и возвел на кафедру Александрии Петра Монга, с которым и сговорился на принятие знаменитого „Энотикона” (482)[15].

17. При императоре Анастасии (491-518) и Патриархе Македонии II (496-511) являются в Константинополь с жалобой на Илию, Архиепископа (Патриарха) Иерусалимского монофизитствующие монахи монастыря Маюмского во главе с известным Севиром. Апелляционная инстанция тут разумелась нераздельно: императорская и патриаршая. Сложная интрига привела даже к свержению П. Македония, а Севир занял кафедру Антиохии. Но все изменилось со смертью монофизитствующего императора Анастасия.

18. Император Юстин I (518-527) резко изменил политику. Патриарх Иоанн II (518-520) анафематствовал Севира. Император изгнал его, и на его место в Антиохии поставлен был самолично Патриархом Константинопольским Епифанием назначенный из Константинополя Павел[16].

19.При Юстиниане Великом (527-563) и Патриархе Мине (536-552) Александрийский Папа Феодосий (умеренный монофизит) прибыл в Константинополь жаловаться на крайних монофизитов Александрии, так называемых „гайянистов”. Но здесь сам был обвинен на Соборе Мины и лишен кафедры. А на нее, при участии апокрисиариев Римского и Антиохийского, Миной поставлен Павел, из монахов Тавенниси. Столь же властным актом Константинопольский Патриарх Иоанн III Схоластик в 572 г. поставил Александрийского Архиепископа Иоанна IV и сместил с кафедры Антиохийской Анастасия и заменил его Григорием[17].

20. Этот Григорий при Константинопольском Патриархе Иоанне IV Постнике (582-595) явился в Константинополь оправдываться в предъявленном ему преступлении. Патриарх не принял его в общение, несмотря на сильную протекцию Двора и судил его на своем Соборе[18].

С наступлением во 2-й четверти VII века власти Ислама над Иерусалимским, Антиохийским и Александрийским патриархатами, последние зажили вне Византийской Империи, в арабских халифатах жизнью более фактически независимой от Константинополя, но, с другой стороны, они так умалились и ослабели, что впоследствии, когда временно или надолго объединялись с Константинополем (через обратное завоевание, через власть крестоносцев и, наконец, турок), то столичное, имперское старшинство Константинопольского Патриархата над ними сказывалось еще ярче.

Антиохийские Патриархи еще со времени захвата Антиохии персами в 611 г. жили и избирались в Константинополе, как беженцы. Поэтому, например, Антиохийский Патриарх Макарий участвовал на VI Вселенском Соборе в Константинополе в 690 г. и был осужден за монофелитство; на его место Константинопольским Патриархом Георгием был поставлен Феофан из Сицилийских монахов. Только в 742 г. арабы позволили быть в Антиохии православному Патриарху. Когда при Никифоре Фоке в 970 г. Антиохия вновь присоединена была к империи, её Патриархи опять неизменно избирались и ставились в Константинополе. По договору с крестоносцами (с Боэмундом, взявшим в 1098 г. Антиохию) императора Алексея Комнина было постановлено, чтобы Антиохийские Иерархи избирались из клира Константинопольской Церкви и поставлялись Константинопольским Патриархом. Это договорное положение и впредь подтверждалось. Антиохийские Патриархи жили около Константинопольской кафедры в качестве титулярных вплоть до 1263 г., когда Антиохия была взята у крестоносцев турками, и турки дозволили православным Патриархам вернуться на свою кафедру.

Такое же умаление общего положения, сравнительно с Константинопольской кафедрой, произошло и у Иерусалимских Патриархов, сначала (в 638) взятых арабами, а затем изгнанных в 1099 г. крестоносцами. До возврата власти над Иерусалимом мамелюков (в 1186 г.) Иерусалимские Патриархи, как и Антиохийские, жили при дворе Константинопольского Патриарха и им же и избирались, и поставлялись. Вне границ власти Константинопольского Патриархата, кроме маленькой Александрии, собственно Православных Автокефальных Церквей за это время не было. Потому, не могло быть и случаев апелляций к Константинополю „извне”; все происходило „внутри” фактической судебной компетенции Константинопольской кафедры, как её внутреннее дело.

За это время привилегированное положение Константинопольского Патриарха на всем Востоке, аналогичное Папе Запада, неоднократно утверждается Соборами, и не раз хотя бы и с неудовольствием и как бы вынужденно признается и Римом.

Трулльский Собор 692 г. „определяет”, да имеет престол Константинопольский равные преимущества (τών ίσων άπολαύειν πρεσβειών) с престолом древнего Рима, и яко же сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем (δεύτερον μετ’ εκείνον υπάρχοντα). В чем смысл и содержание этих „равных преимуществ” в понимании Востока, — ясно из 1-го правила 10-го Поместного Собора в храме Св. Софии (879 г.), где пастырские распоряжения Папы Запада Иоанна VIII признаются действенными для Патриарха всего Востока Фотия и наоборот. И запрещается Римскому Престолу в его преимуществах делать какое-либо нововведение, т. е. идти дальше этой диархии в Церкви, этого раздвоения высшей власти между двумя старшими Иерархами. Папы, конечно, не признали этого равенства, под которым подписались их легаты, ибо претендовали на единодержавный абсолютизм. Но прежние дохалкидонские возражения против второго места Константинопольской кафедры и места привилегированного в церковной системе раз навсегда оставили.

Последнюю попытку полюбовного сговора о диархии во Вселенской Церкви Папы и Патриархата, — обоих с титулами „Вселенский”, делал император Василий II Болгаробойца в 1024 г. с Папой Иоанном XIX при Патриархе Евстафии, и Иоанн XIX был склонен договор подписать, но ему не позволили клюнийские идеологи латинства, „более паписты, чем сам Папа”.

Когда же крестоносцы захватили Константинополь (1204 г.) и учредили там латинское Патриаршество, Папы забыли старое сопротивление Рима второму и привилегированному месту Константинопольской кафедры и, отражая бесспорный факт истории и канонического права, утвердили это достоинство в применении к своим латинским двойникам Константинопольского Патриарха торжественным соборным правилом IV Латеранского Собора (ХI-го Вселенского) 1215 г.: „Возобновляя древние преимущества Патриарших кафедр определяем, чтобы после Римской Церкви — Константинопольская занимала первое, Александрийская второе, Антиохийская третье и Иерусалимская четвертое место, с сохранением свойственного каждой достоинства”. Следовательно, и с титулом для Константинопольского „Вселенский”. Без возражений этот титул и эти привилегии подписали Папы и на Лионском Соборе 1274 г. и на Флорентийском 1439 г.

От турецкого ига до наших дней

Греческое средневековье (1034-1453 г.) скудно примерами интересующих нас апелляционных казусов, потому что в это время Константинопольский Патриархат поглощал в себе, строго говоря, всю Восточную Церковь. И все бесчисленные апелляции этого времени имеют характер обычных внутрипатриархатных актов суда. Ими полна, например, вся история древнерусской Церкви.

Поводы к апелляциям извне, из других независимых от Константинополя Автокефальных Церквей, вновь появляются в эпоху послевизантийскую, во время уже нового объединения Восточных Церквей под печальным турецким игом (1453 г.). Но, с другой стороны, это была эпоха и постепенного освобождения народов от турецкой неволи и вместе от церковной зависимости православных народов от греков. Такой ход истории уже совершенно исключал охоту иных Восточных Церквей, большею частью иноязычных, прибегать с прежней сыновней доверчивостью к Патриархам-грекам. Так само по себе писанное право антиквировалось в процессе жизни и стало сравнительно редким в практике, не переставая быть канонически бесспорным.

Общеизвестно государственно-правовое положение Константинопольского Патриарха в старой Оттоманской империи с момента падения греческого государства. С 1453 г. Патриарх поставлен был на место исчезнувшего греческого императора с правами и титулом „милет-баши” над всей „рум-милети”, т е. народного главы над всей греческой нацией, понимаемой в смысле совокупности всех православных народов, с обязанностью творить суд и управу над ней по христианскому закону, с ответственностью за её политическую лояльность. Такой „этнарх и василевс”, судимый только лично султаном, встал неизмеримо выше всех других Патриархов в новом государстве. Это сказалось в 1517 г., когда Египет, Сирия и Палестина были завоеваны оттоманами у арабов, и три других Патриархата соединены были в едином государстве, как части единой „рум-милети”, христианской нации. Константинопольский Патриарх получил от Высокой Порты прямые полномочия, в качестве „милет-баши”, быть национальным главою над прочими Патриархатами и посредником между этими Патриархами и правительством в избрании, утверждении их бератами, и по всем делам, требующим разрешений и указов власти, вплоть до дозволения приехать Патриарху в Константинополь. Начинается на почве этого государственного преобладания Константинополя новый период как бы поглощения столичным Патриархатом всех остальных[19]. Особенно известна систематическая попытка выдающегося в XVIII в. Константинопольского Патриарха Самуила (1763-74) водворить, по крайней мере на греческом востоке, централизованное церковное единодержавие. Он упразднил бывший Сербский Патриархат Ипекский (1766), автокефалию Ахриды (Охриды) (1768 г.) и избрал и поставил сам Патриархов для Антиохии и Александрии (в 1766 г.). Дальнейшие попытки в этом направлении продолжались и в XIX в.

Александрийский Патриархат. С завоеванием Египта Турцией (1517 г.) Патриархи Александрийские стали зависеть от Оттоманского правительства в Константинополе через посредство Константинопольских Патриархов, и большею частью и проживали в Константинополе. К концу XVIII в. Патриархи Константинопольские одно время даже и не ставили их совсем, а посылали в Каир управлять тамошней умаленной Церковью простых Архимандритов. В XIX в. Патриархи Александрийские опять были ставленниками Константинопольских фанариотов. Но греки и арабы Египта тяготились этим умалением их кафедры и, пользуясь личной славой и значением тогдашнего хедива Египта Мехмеда-Али, боролись с Константинопольским засильем. Патриарх Иерофей I (1825-1845 г.), сам ставленник Константинополя, назначил себе преемником своего сотрудника Архимандрита, по имени тоже Иерофея. А Константинополь поставил в Александрию Артемия. Но Александрийская Церковь забойкотировала его, и через два года Артемий отказался. Тогда Александрийцы избрали вышеупомянутого Иерофея II (1847-1857 г.).

21. По смерти его александрийцы смирились и просили Вселенского Патриарха назначить им преемника Иерофею. Из Константинополя был назначен бывший Митр. Фессалоникский Каллиник[20].

22. Управлением Каллиника (1858-1861 г.) александрийцы были недовольны, понудили его отказаться, а когда его помощник, Архимандрит Евгений Данкос, самочинно захватил власть, вновь просили Константинопольскую кафедру уничтожить этот соблазн и дать им нового Патриарха. Константинополь дал б. Кизикского Митрополита Иакова.

23. Этот Патриарх Иаков II (1861-65 г.) возбудил против себя некоторые приходы и поехал искать помощи в Константинополь. В дороге он скончался в 1865 г.[21].

24. Начавшиеся долголетние партийные раздоры в Александрийской Церкви продолжали давать повод к новым и новым апелляциям к Константинопольскому авторитету. Так, против избранного в Патриархи Фиваидского Митр. Никанора (1866-67 г.) поднял партийное движение названный выше Арх. Евгений Данкос и добился от Константинополя назначения его к Митр. Никанору правителем дел=„эпитропом” и будущим его преемником=местоблюстителем (τοποτηρητής). Партия Никанора не приняла его и избрала эпитропом афонского монаха Нила, возведя его на кафедру Пентаполя. Но против этого восстал Константинопольский Патриарх Григорий VI.

Александрийцы тоже упорствовали. Споры и разделения продолжались. Египетское правительство обратилось к Высокой Порте, и султан приказал Константинопольскому Патриарху назначить своего кандидата. Таким образом, власть Вселенского Престола и закончила спор. Поставлен был на Александрийскую кафедру выдающийся Иерарх, уже бывший до того времени на Константинопольской кафедре, Софроний IV (1870-1899)[22].

Антиохийский Патриархат. В турецкий период (с XVI в.) здесь сохранился обычай местного избрания Патриархов и именно из арабских клириков, но воля церковного Константинополя всегда была, так сказать, на пороге вмешательства. Известный Патриарх Макарий (1648-1672), участник в суде над русским Патриархом Никоном, оставил по себе преемником молодого, 20-летнего внучатого племянника Кирилла. Синод Константинопольского Патриарха, узнав об этом, поставил со своей стороны другого Патриарха в Антиохию — Неофита.

25. Тогда Кирилл поехал объясняться пред Константинопольским Синодом. Его самоличная апелляция имела успех. Он был признан в его сане, но и Неофит оставлен рядом с ним в звании Патриарха Антиохийского. Конечно, это породило дальнейшие споры и послужило соблазном для новых попыток двоевластия.

26. Клирики Митрополии в Алеппо захотели иметь своим владыкой монаха Афанасия, которого отверг Патриарх Кирилл. Тогда они апеллировали к Вселенскому, и тот Афанасия поставил Митрополитом, а Кирилла низложил. Патриархат через это ввергнут был в прискорбные и очень вредные распри, использованные латинской пропагандой для успехов так называемой Сирийской унии...

27. Смута продолжалась. Местный летописец сообщает: „Алеппинцы по злости и упорству восстали против Антиохийского Патриарха Сильвестра (1724-1766 г.) и, истратив много денег, принесли на него жалобу Высокой Порте, а потому освободились от подчинения ему”. Такая жалоба равносильна апелляции ко Вселенскому Патриархату, ибо дело по принадлежности поступало к Константинопольскому Патриарху с его Синодом. Поэтому, летописец и добавляет, „это произошло через Паисия, Патриарха Константинопольского, и Хрисанфа Иерусалимского, который не любил Сильвестра”.

По смерти Патриарха Сильвестра (в 1766 г.) Вселенский Патриарх Самуил, под предлогом прекращения смуты, без спроса Антиохийской паствы, послал ей готового Патриарха из Константинополя, Филимона. Филимон был из арабов. Но тотчас после его смерти в 1767 г. Патриарх Самуил послал в Дамаск нового Патриарха уже из греков — Даниила. И с той поры вплоть до конца XIX в. греки занимали Антиохийскую кафедру, а до половины XIX в. и выбирались Константинополем.

28. Так, еще в 1850 г. по смерти Патриарх Мефодия формула обращения Антиохийского клира к Вселенскому гласила, что они „умоляют Синод Константинопольского Патриарха” назначить им Патриарха из столичных клириков[23].

Но затем вскоре открылась национальная арабская борьба за овладение всеми кафедрами, закончившаяся победой арабов в 1899 г. с избранием и утверждением Мелетия Думани — араба на Антиохийский престол.

Последний Антиохийский Патриарх из греков Спиридон (1891-1897 г.), низложенный Собором Антиохийского арабского Епископата за недостаточное усердие в деле поднятия арабского просвещения, апеллировал к Константинопольскому престолу. И Константинополь два года без успеха боролся за устаревшую привилегию греков[24].

29. Иерусалимская Патриархия. С водворением турецкого владычества в Палестине кончилось и самостоятельное избрание в Иерусалиме Патриархов из арабов. По смерти Патриарха Дорофея-араба (в 1534 г.) Константинополь провел на Иерусалимскую кафедру грека-Германа, а вскоре и избираться только из греков и поставляться и даже постоянно жить стали предстоятели Иерусалима в Константинополе, так что в течение двухсот лет Иерусалим редко и видал своих Владык. Иерусалимское подворье в столице Турции стало их резиденцией, а сами они превратились как бы в членов Синода при Вселенском Патриархе. Неудивительно, что Константинопольские Патриархи делали попытки упразднить и без того сузившиеся автокефальные права Иерусалимских Иерархов. Живя в Константинополе, они предъизбирали себе преемников. Вселенский Патриарх Констанций I (1830-1834 г.) хотел и этого их лишить. Попытку повторил Патриарх Герман IV в 1845 г. Но под давлением русской дипломатии, она была устранена: право избрания Патриархов на месте, в Иерусалиме, было приведено в действие, и избранный тогда Патриархом Кирилл II (1845-1872) восстановил нормальный образ жизни Иерусалимских Патриархов в своем кафедральном городе Иерусалиме[25].

30. При возникновении греко-болгарской схизмы (1872 г.) Патр. Кирилл II разошелся с крайними эллинистами. Тогда Святогробское братство в соединении с Вселенской Патриархией свергло его с кафедры.

31. Но симпатизировавшая Патриарху Кириллу арабская партия Иерусалимского Патриархата не хотела принимать его преемника Прокопия (1873-1876) и бомбардировала апелляциями и турецкое правительство, и Константинопольского Патриарха Иоакима II и добилась того, что Прокопий вынужден был уйти с кафедры[26].

32. Современный нам Патриарх Дамиан (1897-1931) в начале своего управления за свою уступчивость арабам низвергался с кафедры своим Синодом, при чем Синод писал Вселенскому и там находил поддержку. Дамиан лишь в 1909 г. был признан со стороны Константинополя и тогда лишь твердо занял свое место.

33. Синайская Архиепископия. Её Игумены-Архиепископы обычно по избрании братством монастыря Синайской горы, Раифы и Джувании, поставляются Иерусалимским Патриархом. Но, вот, Игумен Архиепископ Кирилл Византий (1859-1867) не захотел иметь связи с Патриархом Иерусалимским Кириллом II и обратился за поставлением к Константинопольскому Патриарху. А когда его обвинили в неправильной трате средств монастыря, за судом он обратился опять к Константинопольскому Патриарху. За это пренебрежение исконной связи с Иерусалимом Патриарх Кирилл II осудил и низложил Кирилла Византия. Но тот встал под защиту Вселенской кафедры. Турецкое правительство, однако, решило дело в пользу Иерусалимского Патриархата, и в 1867 г. был в Иерусалиме даже местный Собор, который постановил, что в случае столкновения Автокефальных Церквей единственным непререкаемо-высшим судьей должен быть Собор Вселенский[27].

Это бесспорное отвлеченное правило, при неосуществимости частых Вселенских Соборов, нисколько не препятствует в каждодневной практике искать для апелляции авторитета ближайшего, каковым по совокупности разных преимуществ и является обычно кафедра Константинополя.

Показательна серия казусов самого последнего времени.

34. Кипрская Церковь, потрясенная событиями греческого восстания в 1933 г. против британской власти, обратилась за помощью в Константинополь, и Патриарх Вселенский посылал в Англию Геннадия, Митрополита Илиопольского, ходатайствовать за Кипрских Иерархов.

35. Русская Церковь в лице новоизбранного Патриарха Тихона в 1918 г., извещая Вселенского Патриарха о всех великих переменах последнего года, в ней происшедших, печаловалась о незаконной форме отделения от неё Грузинского Экзархата и получила на первых порах в этом одобрительный отзыв и поддержку Константинополя.

36. Когда произошел обновленческий раскол, то в 1922-23 г. и Патриаршая Церковь, и обновленцы одинаково апеллировали к Константинопольской Патриархии.

37. Украинствующая Иерархия в Совете России пыталась тоже найти поддержку в Константинополе.

К Вселенскому же Патриарху обратились за легализацией своих канонических положений новообразованные Церкви:

38. Финляндская.

39. Эстонская.

40. Польская.

41. Чехословацкая (Епископа Савватия).

42. От Константинопольского Патриарха добивалась признания своей восстановленной Автокефалии и Церковь Грузинская и получила его.

43. В настоящем 1936 г. и Церковь Латвийская получила своего Епископа через Экзарха Константинопольского Патриарха, Германа Митрополита Фиатирского.

Приведенной серии примеров, не претендующих на исчерпывающую полноту, мы полагаем, достаточно, чтобы признать первенствующую роль Константинопольского Патриархата в нашем Восточном Православии, не только как археологический факт прошлого, но и как живое действующее начало. Вопрос лишь в правильном его истолковании и приложении для преодоления ненормальной разъединенности отдельных национальных Церквей.

Приведенной серии примеров, не претендующих на исчерпывающую полноту, мы полагаем, достаточно, чтобы признать первенствующую роль Константинопольского Патриархата в нашем Восточном Православии, не только как археологический факт прошлого, но и как живое действующее начало. Вопрос лишь в правильном его истолковании и приложении для преодоления ненормальной разъединенности отдельных национальных Церквей.

Примечания

1. Т.В. Барсов, Константинопольский Патриарх и его власть над Русской Церковью, СПб., 1878.

2. Гидулянов, цит. соч., 556-57. Никодим, т. I, с. 29; т. II, с. 142-43.

3. Гидулянов, с. 567-596. Барсов, цит.соч., с. 41-43.

4. П. И. Лепорский, цит; соч., с. 79 и слл.; Гидулянов, с. 600-609; Барсов, 43-44.

5. Барсов, с. 43.

6. Барсов, с. 44; Гидулянов, с. 157.

7. Гидулянов, с. 668-9; 731-33; Барсов, с. 44-45.

8. Гидулянов, с. 735.

9. Гидулянов, с. 678.

10. Андреев, цит. соч., с. 213; Барсов, с.55; Гидулянов, с. 744.

11. Еп. Никодим, цит. соч. т. I, 426; Барсов, с. 103-203.

12. Андреев, с. 228-29.

13. Андреев, с. 237-238.

14. Андреев, с. 238-239; Барсов, с. 85-86.

15. Барсов, с. 89-93.

16. Барсов, с. 100.

17. Барсов, с. 102.

18. Андреев, с. 265 и 281; Барсов, с. 102.

19. И. И. Соколов, Константинопольская Церковь, с. 13-15; Лебедев, цит. соч., с. 761-62;

20. И. И. Соколов, Ист. Греч. Церк., с. 223.

21. Там же, с. 224.

22. Там же, с. 224-26.

23. А. П. Лебедев, цит. соч., с. 773-781.

24. И. И. Соколов, Истор. Греч. Церк., с. 224.

25. А. П. Лебедев, с. 781-786.

26. И. И. Соколов, Ист. Греч. Церк., с. 274-76.

27. Там же, с. 332-333